Медаль за город Вашингтон - Страница 47

– Я «Чато». Все готовы? – спросил я в микрофон.

– Готовы, – ответили сквозь фоновые шорохи в наушниках далекие голоса, почти хором.

– Замечательно, – сказал я и добавил: – «Избушка», я «Чато», мы готовы взлетать.

– Я «Избушка», принял, – ответил сидящий на КП возле радара и прочей дальнозоркой техники, вместе с донной Ларкой и Дегтяревой, Георгиев (именно КП имел позывной «Избушка»). – Взлетайте «Чато». «Рата» и «Моска» – следом за вами. Сейчас уточню положение цели.

– «Рата», я «Чато». К взлету готов?

– Готов, – ответил Зиновьев.

– «Моска», я «Чато», а как у тебя?

– Готова, – доложила Кристинка безыскусно-счастливым голосом.

– «Избушка», как там цель? – вопросил я.

– Я «Избушка», цель на подходе, – доложил Георгиев. – Подходит с северо-запада курсом «ноль-пятнадцать». Войдет в заданный квадрат в течение минут пятнадцати-двадцати. Скорость цели дозвуковая.

– Высота цели?

– Спустилась ниже пяти тысяч, продолжает снижаться.

– Что с прикрытием цели?

– На радаре три отметки, держатся в стороне, две выше и одна – ниже основной цели. Две верхние маневрируют. Те, что выше цели – малоразмерные и скоростные, третья отметка дозвуковая.

– Понял тебя, «Избушка», – сказал я и спросил сидящего в передней кабине Симонова: – Ну, что, взлетаем?

– Взлетаем, – согласился он, прибавляя обороты. «Су-25» тронулся с места и, ускоряясь, побежал по полосе, мимо остовов ангаров и валяющихся вдоль ВПП древних обломков «Дакот» и «Шутинг-Старов».

– Я «Чато», – передал я. – «Рата», «Моска» – мы взлетаем! «Избушка» – давай, врубай шарманку!

– Понял, – отозвался Георгиев.

Набирая все большую скорость, наш «Грач» бежал по полосе, и еще до точки отрыва, переключив волну, я услышал, как в наушниках заиграла музыка и зазвучал приятный женский голос с делано-плебейским, псевдоиностранным акцентом.

Эдита Пьеха пела про то, как «вышла мадьярка на берег Дуная и бросила в воду цветок».

Теперь до окончания нашей операции в радиусе километров восьмидесяти все кроме нас будут слушать до одури и на всех волнах только эту песню. И пусть поломают голову. Установленный нами комплекс РЭБ можно было, по идее, использовать и без всяких старинных шлягеров. Такая хохма, конечно, выдает нас с головой, но зато лишний раз демонстрирует серьезность наших намерений – пусть знают, с кем имеют дело. Благо запись «Венка Дуная» обнаружилась в таскаемой моими подчиненными с собой походной «фонотеке».

Я не заметил момент отрыва, ощутив только клевок при уборке шасси. Взлетная полоса ушла вниз. Потом Симонов взял вправо, и при маневре меня слегка вдавило в кресло.

За стеклом кабины плыли мексиканские небеса. Все вокруг голубое, а внизу зеленое, в этаких успокаивающих тонах. Хотя детали пейзажа было видно плохо – задняя кабина учебного «Грача» в плане обзора (особенно вперед и вниз) далеко не подарок.

– Кирилл, ты как ориентируешься? – поинтересовался я по внутренней связи у Симонова.

– А вот, – ответил он. – Так и ориентируюсь. Чай, не впервой!

– Давай навстречу цели!

– Будь спок, майор. Не упустим.

– «Рата», ты где? – поинтересовался я, повертев головой.

– Да здесь я, «Чато», позади вас, – ответил глуховатый голос Зиновьева.

Я обернулся еще раз, потом глянул в установленный на переплете фонаря моей кабины перископ – действительно, его «элка» держалась слева, сзади-снизу, на почтительном расстоянии от нас.

– «Моска», ты где? – поинтересовался я у Дятловой.

– Я впереди, ниже вас, – доложила Кристинка. – Вас вижу.

Симонов прибавил скорость и заложил правый крен. Я действительно увидел ее отблескивающий серебром «Мустанг», идущий практически на бреющем, над самыми верхушками деревьев.

Вообще-то я сначала предложил было перекрасить F-51D в камуфляжные цвета, но девчонки почему-то уперлись. Громче всех орала Кристинка. Дескать, не надо, товарищ майор, он такой красивенький! Я послушал их и плюнул – пусть будет по-вашему. Все равно ругаться с ними у меня желания не было. В итоге «Мустанг» остался в своем первоначальном виде «серебряной капли». Единственное, что девки сделали после установки на самолет вооружения – нарисовали на киле истребителя небольшую красную звезду в бело-красно-синей окантовке. Называется – вспомнили историю. Видимо, специально, чтобы разные местные гады знали, с кем имеют дело…

– «Моска», – передал Симонов, временно беря командование в свои руки. – Мы пошли на перехват основной цели. Высоко не поднимайся, но и далеко от нас не отрывайся, будешь во все глаза наблюдать результаты работы.

– «Чато», вас поняла, помаленьку пойду за вами.

– «Рате» держаться за мной, – отдал команду Симонов и продолжил набирать высоту. Пейзаж внизу мелькал все тот же, только покрытая джунглями земля теперь стала еще менее отчетливой.

– Я «Избушка», – доложил Георгиев. – Основная цель впереди и выше вас.

– Сближаемся, – сказал сквозь зубы Симонов, вроде бы ни к кому специально не обращаясь.

Я лихорадочно прикидывал наши дальнейшие действия. По идее, радио и отчасти радары у наших противников сейчас засорены помехами, и есть ли у них вообще ракеты – еще вопрос. Наши Р-98М новые и всеракурсные, работающие по принципу «пустил-забыл». Разумеется, радара «Су-25» изначально не имеет, но мы на всякий случай поставили на него доработанный прицел и теплопеленгатор. Для верности. Так что наши шансы были не так уж и плохи.

– Цель уже видно, – доложил Симонов. Я глянул вперед, но ничего не увидел.